"Если бы я не продал так тупо свою куртку за 4 куба, мог бы сейчас хоть на пару дней размутить", - тоскливо крутились невеселые мысли, напирая на глаза. Питон наблюдал за течением мыследеятельности как бы со стороны, едва плетясь в бессмысленной попытке разжалобить бабу Маню - известную на районе торговку ширевом. С бабой Маней у Питона были давние отношения. Когда-то, лет пять назад, Питон помог бабе Мане отмазаться от ментов. Ну, то есть как помог - менты остановили его на пути от Мани с 20 кубами и Питон не сдал, взял на себя. О чем потом пожалел, потому как оказалось, что баба Маня прекрасно ладила с ментами и без Питона, а сам Питон мало того что проторчал сутки в ментовке, так еще и лишился дозы. Хотя 5 лет назад все эти проблемы еще казались забавными... Тем не менее, баба Маня выделяла романтичного Питона из сонма своих прихожан-клиентов и иногда выдавала ему лишний куб. На это и надеялось существо с вопящими от голода опиатными рецепторами.
Внешне поход Питона к бабе Мане напоминал марш бурлаков вдоль Волги с известной картины, причем - всех сразу бурлаков. Не вдаваясь в драматические подробности, скажем, что Питон являл собой образ Адама на вторые сутки после изгнания из Эдема. Встречные мамы старательно убирали детей с пути мученика шприца и ангидрида - было видно, что движущийся объект пребывает в условиях совершенно адского внутреннего шторма. Многие мамы знали Питона еще по прошлой жизни, когда он был Игорем Петечкиным и потому сочувственном провожали взглядами согбенную шваброобразную фигуру, медленно движущуюся по направлению к известной цели. Мамы в целом тоже были в курсе, что, где и почем.
Однако до подъезда бабы Мани Питону было не суждено дойти. Навстречу ему попался Черт. Черт торчал на винте и видно было, что его текущая экзистенциальная проблема очень и очень близка Игорьковой. Черт (его имени Питон не знал) рыскал глазами, правое веко непроизвольно дергалось, весь он был какой-то хаотичный и разорванный. Казалось, что пьяный кукловод дергает за веревочки, прикрепленные к Черту, в совершенно произвольном порядке и мало заботясь о результате.
- Питон, слышь, есть тема! - засипел Черт.
- Та я, это, может баба Маня...., - простонал Питон, пытаясь обойти неожиданное препятствие.
- Нету у неё ни хуя! - вдруг завизжал Черт ему в спину. Звук его голоса раскаленной иглой вонзился в незащищенный мозг Питона, вызвав немедленную химическую реакцию ре-программирования двигательной коры. - Там менты трутся, полный пиздос!!!
Истощенный этим всплеском, Черт сразу сник и уставился на окурок, манивший из открытого канализационного люка своей обманчивой доступностью.
Питон отшатнулся, опрокинутый в своих лучших чувствах и вере в людей. Перед глазами встала темно-красная пелена отчаяния и безнадеги.
- Что же делать? - прошептал он и рефлекторно присел на корточки.
- Пойдем банк брать, - не поднимая взгляда от окурка, механическим голосом сказал Черт.
- Пойдем, - легко согласился Питон, думая о подлости ментов, недальновидности бабы Мани и прочих онтологических проблемах.
Два тела, кое-как освоивших управление собственными скелетами, направились в отделение коммерческого банка, призывно сиявшего огнями реклам и неоновых ламп. "Надежность ваших вкладов - наша главная задача" весело сообщал рекламный постер банка.
****************************************
Охранник Районного отделения банка Евгений Петрович (96 лет, вдовец, уроженец Кировоградской области, временно проживающий в квартире старшей дочери Прасковьи Евгеньевны, 73 лет, вдовы) не просыхал вторую неделю. Его сменщик отравился денатуратом и ныне пребывал в отделении интенсивной терапии, из-за чего суточная доза Евгения Петровича как-то сама собой выросла до 1 литра в день. Потому что пить приходилось вместе с начальником отделения господином Нехватайло, который был лет на 30 моложе и потому пить с ним было тяжело. По крайней мере, Евгений Петрович вечером начинал чувствовать свой возраст, что бывало с ним крайне редко.
В это послеобеденное время пьяненький Евгений Петрович развлекал себя тем, что прикидывал, сможет ли плотно сидящая на барбитуратах, а сегодня еще и укуренная кассирша Света удержать собственную голову от падения на клавиатуру. Хорошенькая головка девушки падала уже дважды и поэтому у Петровича были все шансы развлечься. Тело Петровича, налитое приятной тяжестью ужгородского коньяка, полулежало в кресле для важных клиентов. Кроме него и Светланы в банке никого не было. Господин Нехватайло уехал догоняться в центральное отделение, а Лидия Георгиевна отходила от вчерашнего у себя дома.
Дверь банка медленно открылась и в нее с улицы сквозняком втянуло два полутрупа. Один полутруп как-то странно дергался, второй своей грацией напоминал повешенного. Петрович проводил клиентов взглядом и решился допить стакан самогона, маячивший перед ним с самого утра.
Питон и Черт приблизились к кассе, где Света отчаянно боролась за остатки своего сознания.
- Слышь, деньги давай, - сипло сказал Черт, пытаясь просунуть руку за перегородку. Но для Светланы, как раз погружающейся в очередную сингулярность своей личной вселенной, такие предложения были явно неадекватны.
- Тока быстро, внатуре, - подтвердил серьезность намерений Питон, держа руки в карманах и тупо глядя на трещины в гранитной плитке. Ломота в суставах уверенно достигала вершины плато и, что вообще было неприятно, дико хотелось срать. - А то убьем.
- Да, мы тебя убьем, сука! - вдруг опять завизжал Черт и даже подпрыгнул на месте.
Петрович вздрогнул и приподнял веки. Ему было жаль этих мальчиков - он сам был таким во время войны. Холодным, голодным, неприкаяным дезертиром. Если бы не... Петрович опять закрыл глаза. Все же жизнь прожить - не поле перейти.
Светлана, ощутив какие-то сигналы, исходящие из-за границ собственного мозга, открыла один глаз. Зрелище ее неприятно поразило.
- Сколько? - прошептала Света. Губы ее пересохли, но это было не важно. Темная глубина не отпускала, манила грандиозной тайной, наполняла тело приятной слабостью и теплом.
Вопрос застал джентльменов удачи врасплох. Черт вдруг развернулся и пошел обратно к двери. Питон же так и остался стоять, кивая головой в такт приступам боли. Черт вышел на улицу. Петрович открыл глаза, вспомнил, как он в 33 году вот также бежал из родного села и тут же опять впал в горькие воспоминания. "Эх, Сталин, Сталин", - неспешно текли мысли Петровича.
- Семьсот гривней давай, - вдруг отчетливо произнес Питон с интонациями налогового инспектора.
Светлана, мутно водя по окружающей дикой природе одним открытым глазом, потянулась к сейфу, вытащила оттуда увесистый мешок с пачками денег, медленно достала банковскую упаковку 200-гривневых купюр и начала отсчитывать 700 гривен. У нее не получалось.
- Заполняй пока квитанцию, - дала она совет Питону. Питон никак не отреагировал. Светлана в конце концов смирилась с невозможностью выдать ровно 700 гривен и, отсчитав 4 купюры, положила их на стойку. В этот момент в банк опять ворвался Черт. Он был вооружен пластиковой бутылкой из-под пива.
- Давай деньги или порежу на британский флаг, - засипел он, угрожая Светлане внушительных размеров бутылкой. Однако это было бессмысленно. Проделанное интеллектуальное усилие доконало Светлану и она уснула беспробудным сном, громко стукнувшись головой о клавиатуру. Щелканье клавиш убедило Петровича, что все идет как всегда, отчего его воспоминания приобрели еще большую живость. "Я что ли революции не помню.... Вот когда была жизнь. А щас....", Петрович медленно входил в контакт с Единым.
Увидев 800 гривен, лежащие на стойке, Черт быстрым движением схватил их, бросил бутылку и взглянул на компаньона. Питон страдал все сильнее и это страдание было настолько отчетливым, что Черт все сразу понял. Он подхватил Питона под руку, и удачливые "грабители" медленно побрели к выходу. Питон шел на полном автомате, едва сдерживаясь, чтобы не наделать в штаны.
- Щас к Ашоту поедем. Потерпи, брат, - просипел Черт, в груди которого медленно всходило солнце.
Оригинал
